Ирина Чмырева – куратор экспозиций конкурса АРГУС 2021-2023. Бессменный арт-директор Международного фестиваля фотографии PhotoVisa, кандидат искусствоведения, куратор, историк фотографии, член Международной ассоциации арт-критиков (AICA). Выпускница отделения теории и истории изобразительных искусств Московского государственного академического художественного института им. Сурикова. Ее диссертация была посвящена проблемам взаимодействия фотографии и классических видов изобразительного искусства. Куратор международных выставок фотографии и современного искусства; подготовленные ею проекты были представлены в рамках международных фотографических фестивалей и на музейных площадках в более чем двадцати странах мира. Более семнадцати лет она проработала в НИИ Российской Академии художеств в Москве. Автор научных работ, посвященных истории российской фотографии как искусства. Под ее редакцией вышли несколько книг, посвященных фотографии и отдельным авторам, в России и за рубежом. Стипендиат фонда Фулбрайт, награждена Серебряной медалью РАХ и призом «Кураторское достоинство. Феникс Пинъяо» (дважды). Она читает лекции и преподает художникам и историкам искусства в рамках университетских программ в России, Испании, Китае, Польше, Словакии, США.

— Не так часто у нас выходят книги по фотографии и хотелось бы начать именно с этой радости. Ирина Юрьевна, в декабре 2023-го Вы презентовали свою новую книгу «Лексикон русской фотографии XX–XXI веков», в ней собраны статьи о 192 советских и российских фотографах и художниках, работающих с фотографией. Статьи были опубликованы в различных российских и зарубежных изданиях в 2000–2021 годах. Скажите, как проходил отбор материала, ведь за свою деятельность Вы написали текстов не на один десяток книг, выбрать было из чего – чем руководствовались и как формировали структуру книги? Может, поделитесь некоторыми интересными фактами?

Первый сборник моих статей, «Очерки по истории российской фотографии», увидел свет в 2016 году в издательстве «Индрик». Издание было успешным, замеченным. И незадолго до начала пандемии мы с издательством стали обсуждать что могло бы стать продолжением. Идея собрать в алфавитном порядке статьи о наших фотографах, которые я писала в 2000-2020-х для разных изданий в нашей стране и за рубежом, показалась простой и легкой [улыбается]. Статьи уже есть, правда, часть из них на русском не публиковалась и писалась сразу под перевод и для другой публики. И я стала собирать. Вначале мы думали, что будет страниц триста в книге, а потом была пандемия, я сидела неделю, месяц, второй и все копировала из разных папок и архивных дисков дома и находила статьи, когда-то любимые, важные, как тогда казалось, и забытые… и, когда, наконец, я подумала, что почти все, что помнила, собрала, я посчитала и оказалось… почти тысяча страниц. Позвонила в издательство сообщить, что объем несколько вырос. Но издатель, со вздохом выслушав меня, подтвердил, что будем печатать. Поскольку некоторые из этих текстов о русских фотографах не издавались в России, я посчитала важным, чтобы наш читатель и любитель фотографии, все-таки имел возможность с этими текстами познакомиться. И, конечно, когда собираются тексты уже старые, то что-то терялось, уже когда книга была в типографии, я находила свои тексты в архивах, даже не моих, а других институций, и сожалела, что забыла о них. И все равно я очень рада: удалось включить не только мои тексты, но свежие биографии всех фотографов, подробный указатель имен, упомянутых в статьях (а это и кураторы, и зарубежные авторы, - так что у читателя есть подсказки, кого еще смотреть и знать), каталог всех иллюстраций – к статье каждого автора я подбирала одну, а иногда и две-три фотографии, чтобы читатели могли представить себе художника, о котором я пишу.

— Поговорим о том, как пришла идея создания «Аргуса», его названия, структуры? И насколько важна команда и надёжные партнёры?

Когда я была еще маленькой, только готовилась поступать в Суриковский институт, вышла книжка замечательного философа культуры Карла Моисеевича Кантора, он был одним из первых теоретиков технической эстетики в нашей стране, а книга была о том, как складывались отношения между визуальной культурой и самой культурой зрения, от античности до наших дней, в основном, это было написано на зарубежном материале, и вы представляете себе голод по включенности в мировой художественный процесс в те годы? Я очень хорошо эту книгу помню и люблю, она называлась «Тысячеглазый Аргус» – в честь античного великана. Когда мы обсуждали новый конкурс, я подумала, что Аргус – как один из символов фотографии, всевидящий, а, с другой стороны, в моей любимой книге речь шла именно о диалогах визуального и всех других видов искусств, включая театр, литературу, музыку… поэтому название конкурса – и о фотографии, и в память о книге нашего великого соотечественника и коллеги.

— Как куратор Вы всегда самостоятельно выстраиваете нарратив выставки и сами отбираете фотографии. Вы также бессменный куратор «Аргуса», но здесь алгоритм действий другой – материал (работы победителей и призеров) выбирает жюри и перед Вами ставится задача выстроить высказывание из предложенного, продиктованного не Вашим выбором. Расскажите об особенностях такой работы и сложностях?

Сложности? [Улыбается] Мой учитель выставочной работы, наш выдающийся куратор Евгений Березнер, в свое время мечтал сделать экспозицию из отсева редакционного стола какой-нибудь газеты, например, «Правды». Поверьте, это страшнее страшного сна куратора: во-первых, газетная фотография в принципе не предназначена для выставок, совершенно другие законы построения визуального текста, а во-вторых, отсев – то, что даже в газете не напечатаешь, так скушшно. Так вот идея была сделать выставку, показать, что куратор – творец, может построить текст таким образом, что зритель увлечется, вовлечется и ему будет интересно играть в игру, предложенную куратором. 

Когда я вижу результаты работы жюри «Аргуса» – это уже удовольствие. У нас замечательное жюри каждый год и, при том, что коллективное жюри дает, при всем моем уважении к профессионализму каждого члена жюри, в совокупности «среднюю температуру по больнице», индивидуальный профессионализм жюри таков, что это… не районная больничка, а элитный санаторий. Если сопоставить тот материал, который в количестве тысяч изображений приходит на конкурс, и то, что жюри, как жемчужины, выбирает – это огромная разница. А вот вместо индивидуального выбора – когда я сама выбираю, что будет на моей кураторской выставке, в коллективном выборе жюри нет безумства. Бывает, что один из членов жюри видит что-то особенное (резонирующее только ему), но остальные это не замечают, и, поскольку высокий результат, победа в конкурсе складывается только тогда, когда все согласились, что это хорошо, то … без безумств. Если сказать по-другому: все члены жюри поставили какой-то работе 8 из 10, и она победит, в отличие от той, которой один поставил 10, а все другие ее не заметили и оценили не выше 5. 

В результате работы жюри я получаю замечательный вдохновляющий материал, с ним интересно, интересно придумывать как это построить в последовательности, как решить по размерам, цвету, как подчеркнуть достоинства расположением в определенном месте внутри архитектурного объема – все то, что невидимо не-куратору, но составляет работу по инсталлированию фотографий. Да, я люблю этот процесс, это как сдавать каждый раз экзамен с выставкой «Правды», только еще и с хорошими фотографиями! Это не вся кураторская работа, только ее усеченная часть, но, поверьте, не менее любимая мною.

— В прошлом году многими зрителями и самими участниками было высоко отмечено экспозиционное решение АРГУС-2022, когда среди высоких колонн и архитектуры Зимнего театра Сочи парили распечатанные на летящей ткани фотографические отпечатки размером в два метра каждый. Расскажите, как Вы находите ключи к застройке любого пространства, что влияет на формирование экспозиции и по каким, возможно, Вашим особым принципам она должна работать?

Нам очень повезло с нашими коллегами и партнерами: у АРГУСа двое организаторов: «Русское концертное агентство», которое ведет весь Международный Зимний фестиваль искусств в Сочи, и мы, PhotoVisa. И наши партнеры, исходя из больших задач всего Фестиваля искусств, могут выделить АРГУСу пространство, где будет выставка. Главная площадка фестиваля – Зимний театр в Сочи, первоклассный памятник неоклассицизма 1930-х великолепного архитектора Ивана Жолтовского. В год рождения конкурса АРГУС у нас было боковое фойе, и наши партнеры представляли, что выставка – это фотографии в рамах, на стенах и временных стендах. И мы работали там. Была традиционная крепкая экспозиция, стенды, много фотографий небольшого формата, рамы, целый лабиринт из разных историй. Был успех, и на следующий год нам уже предложили главное фойе, правда, бюджет выставки не вырос. Поэтому пришлось применять супер-качества куратора (Вы не знали, что кураторы еще и волшебники? И умеют из маленького бюджета делать большие выставки? – это одна из супер-способностей профессии). На самом деле, большинство выставок в моей жизни, особенно любимых и больших – это вызов. Ты делаешь то, чего раньше не делали, придумываешь, пробуешь. То же было и с выставками фестиваля PhotoVisa в Краснодаре – мы множество экспозиций сделали в помещениях, где вообще никогда не было искусства, в старых складах, типографиях, заброшенных помещениях. Но, поверьте, сделать выставку в гигантском идеальном зале – таком, как главное фойе Зимнего театра, – где архитектура самодостаточна, гораздо сложнее, чем осуществлять интервенцию искусства в «пустое место». В Зимнем театре, где самим автором были заложены даже не греческие, а итальянские ассоциации в интерьерах, я подумала, что выставка может стать коврами в патио венецианских дворцов – и поэтому ткани, как драгоценные текстильные украшения прекрасного места. Выставка – это же игра в ассоциации, соединение твоего опыта и знаний истории искусства, твоих самых красивых снов, литературы и архитектуры места, куда ты приходишь работать.

— Есть ли у Вас уже наработки, чего нам ждать на экспозиции АРГУС-2023? 

У нас главное фойе Зимнего театра. У меня остались идеи, которые мы не реализовали в прошлом году, так что, да, будет развитие классицистической темы выставки. И она будет зависеть не только от меня, но от наших конкурсантов и работы жюри: ее настрой, цветность – они оттуда, и я только следую за ними.

— Говоря о работе с художниками, с некоторыми Вы работаете годами, основываете долгосрочные отношения. Если посмотреть со стороны – как довериться и правильно найти своего куратора (ментора) – на что обратить внимание?

Уф… Наверное, как в Рождественской сказке: хорошо ли ты, юный автор, вел себя со своим талантом весь прошлый год (и годы перед тем), слушал ли себя, не обманывал ли себя, не гнался ли за чужим мнением вместо того, чтобы открыть свое сердце? Все находят кураторов под стать себе. Это, как и в других практиках, духовных исканиях – если ищут учителя, его найдут. Если же на пути поисков разуверятся, опустят руки, свернут – то и не встретят. В фотографию некоторые приходят очарованные простотой медиа – вот, беру в руки камеру, и я художник. Еще чуть-чуть, и у меня будут выставки, всемирная слава и т.п. бред. Если человек приходит в фотографию за быстрым светским успехом – он и в поисках куратора, партнера, тоже будет ориентироваться на того, кто обещает что-то быстро (и дешево – в смысле – без усилий со стороны художника). Да, я знаю, что иногда фотографы завидуют успеху друг друга, завидуют тому, с кем кто-то другой работает, а их туда не позвали…но вопрос же в другом: чего ты, автор, хочешь от искусства? Много лет я ездила мимо станции, где была дача нашего великого футболиста Николая Старостина, и во всю длину платформы там долго не закрашивали граффити: люби Спартак в себе, а не себя в Спартаке. То же самое о фотографии! Не надо смешивать «технологии» продвижения, рекламы своего результата и само творчество. Поверьте, лучшие авторы далеко не всегда успешны в самопродвижении. Но они настолько хороши, что, влюбляясь в их творчество, те же кураторы идут за ними, как дети за Гансом с дудочкой. Так что мой совет: научитесь магии фотографии, чтобы Ваша фотография не отпускала, притягивала к себе – и будут Вам Ваши кураторы. 

— У Вас фотография давно перестала быть «изображением в рамке» и всегда представлялась искусством. При этом фотография как медиум в некоторых случаях ещё считается чем-то отдельно и несколько отстраненно стоящим. Как Вам кажется, с чем это связано? Ведь фотография уже давно работает в поле современного искусства. Нужны ли ей как медиуму определенного рода разграничения?

Фотография – это фотография и медиум современного искусства. Что я имею в виду? Фотография – инструмент. Язык. Вы можете на нем говорить о чем-то простом, например, канцелярским языком о правилах жизни – и делать фотографию на паспорт. Хорошо владеть канцелярским языком (и хорошо делать портрет на документы) – это великий навык, далеко не все им владеют. И даже очень хороший фотограф, может быть, всемирно известный художник, работающий с фотографией, не сможет сделать фотографию на паспорт. Так и с какой-нибудь канцелярской бумажкой – попросите хорошего, интересного писателя написать ее, и, возможно, он не справится – у него другой язык, он думает по-другому, не по-канцелярски. У фотографии есть множество функций. Сред, в которых она востребована. И способов ее предъявления зрителю. Кто-то ограничивает ее форматом и уверен, что задача фотографии – исключительно отражать окружающий мир, и, по возможности, без всякого авторского, художнического, присутствия. Эдакое механическое зеркало. Естественно, что для такого зрителя фотография незначительна, обыкновенна, механистична, и, раз так, то повесили маленькую в рамочке на стеночку и за то будьте благодарны. Но мы же с вами знаем, что фотография многообразна. А раз так, то в пространстве современного искусства она будет одной, будет огромной, дразнящей, провоцирующей на споры, и в маленьком квартирном пространстве, где и двоим не развернуться, а фотографию, как воспоминание, как украшение быта, хочется иметь – у нее будет и размер, и способ оформления совершенно другой. Перефразирую Ваш вопрос: разграничения фотографии не нужны, но она естественно меняет свои формы в зависимости от своих функций и представления о ней зрителя.  

— Многие возможности (выставки и арт-резиденции за границей, международные конкурсы) для российских фотографов стали закрыты – скажем так, попали под санкции реальности. Ситуация медленно меняется, но это не могло не оказать влияния. Как Вы думаете в этой связи, что ждёт русскую фотографию?

Прошу Вас и Ваших читателей простить меня за профессиональный цинизм: фотография (не буду обобщать и говорить про все визуальные искусства, они разные, скажу только о фотографии, которую знаю лучше), как и поэзия, развивается не благодаря, а вопреки. Взрыв нашей перестроечной фотографии в 1990-е годы, когда она стала интересной для международной сцены, когда шли выставки и публикации о ней по всему миру, был подготовлен подспудно в те годы, когда фотографы-художники и документальные фотографы и поверить не могли в то, что когда-нибудь их фотографии увидят на больших выставках. Но авторы не могли не снимать!  И сейчас ситуация похожа, при всех ее отличиях: новые авторы интересные – есть, замечательные работы – есть, а возможности их показа и публичного обсуждения – нет. И если обратиться к истории, то в те годы, когда в-будущем-известные-фотографы-художники-перестройки делали свои работы (потому что не могли не делать), вокруг были другие, которые боялись, находили объяснения, почему все так плохо, что они не могут работать… 

Мне очень жалко молодых авторов сейчас, для них все происходит впервые: и страхи, и ненависть, причем не только от дальнего, зарубежного, но и от ближнего, соседа, который думает иначе, – и сколько же в этом проживании своей личной истории в первый раз нужно найти сил, чтобы не опустить руки и продолжать работать. 

Русскую фотографию ждет будущее. Представьте, что мы сейчас художники-авангардисты и как будто попали в послереволюционные годы, в Гражданскую войну: красок нет, холстов нет – но ведь именно в ту эпоху мощнейшая самоорганизация художников дала нам то, что мы знаем, как Русский авангард! Россия-Советская Россия в тот момент была непризнанной в мире страной, но были личные контакты художников без границ и сейчас, сто лет спустя, мы на них киваем: мол, вон, Родченко с Мохоли-Надем переписывался, а Малевича принимали немецкие экспрессионисты… то, что сейчас происходит, как ни странно, очень похоже: личные связи, если вы приличный человек и интересный художник, для вас истончились, но не порвались, и, наоборот, если вы перестали заниматься искусством, личным поиском, примкнули к большинству, то… посмотрим, может быть, в официальном искусстве нашего времени, на плоской тарелочке с лабораторным бульоном, из которого растет вверх цветок искусства, вам в истории место найдется.

— Через призму Вашего невероятно богатого опыта и насмотренности – расскажите какие проблемы в современной фотографии Вы наблюдаете?

Проблему авторского голоса. Технологии дают иллюзию легкости творчества, а общество подгоняет к сиюминутному успеху: есть – молодец, ты художник, нет – бросай это дело и займись чем-то, что приносит успех. В результате идет жесточайший отсев, остаются не самые визуально талантливые, а самые духовно сильные, кто может продолжать заниматься своим искусством вопреки. Мне кажется, что сейчас проблема противостояния художника и общества стала жестокой войной против художника. И все разговоры о социальной поддержке искусства… они ведутся людьми, которые сами никогда творчеством не занимались, представляют его чем-то подобным своей канцелярской работе, и думают, что творчеством можно управлять так же, как сетевым магазином. Это может привести к кризису следующего поколения художников: их просто будет неоткуда брать, вместо искусства мы получим грамотный дизайн (как функциональную форму визуальной объективации реальности), но тех переменных, которые насыщают мир новыми колебаниями, новыми смыслами – что-то наподобие генных мутаций, которые происходят в естественной природе, мы можем потерять… Дай Бог, чтобы я ошибалась.

— Что навсегда и в любые времена будет являться моветоном в фотографии?

Нарушение правил соответствия месту и времени, как и моветон в обществе. Если ты снимаешь репортаж, то не надо делать постановку, а на выставке цветов и бабочек не стоит искать портреты. И возмущаться, что их там нет. Для меня механистическая унылость изображения – моветон: когда фотограф верит в то, что буквальное «поднял камеру-сделал кадр» и есть фотография. Но это скорее, форма кретинизма.

— У Вас поистине узнаваемый визуальный почерк и слог письма. Первое – когда Вы пишете искусствоведческий текст-эссе об авторе, его работе или текст-анализ к выставке, на каких принципах Вы формируете каркас текста? Всегда есть отсылки к теории искусства и месту автора в нем на данную секунду, анализ подхода и темы, что ещё? 

Я думаю, что моей дальней родственницей была Кассандра. Для меня изображения не молчаливы, они разговаривают со мной. Я из них достаю то, в каком направлении пойдет писаться текст: когда я смотрю на фотографию, слушаю фотографа, если имею честь быть знакомой с ним, то я как бы попадаю в другую реальность: где проблемы сегодняшнего дня, мое знание истории искусства и фотографии, ощущение важности проблем творческих, социальных, а еще ритм самой фотографии – все это направляет. Я просто стараюсь вслушаться и честно идти за тем, что мне видится главным в том или ином произведении.

— Второе – о Вашем послойном считывании фотографии и его составляющих – объект, субъект, рассечение пространства, причинно-следственные связи, точки соприкосновения, безусловно актуальность/ новизна/ экспериментальность – что ещё, другое?

Ой, как хорошо, что кто-то мое наборматывание может превратить в метод! Я-то просто озвучиваю то, что вижу в фотографии. В некоторых чего-то из перечисленного Вами и нет, в других что-то есть с избытком, на целую докторскую диссертацию… Понимаете, я же очень любопытна, и совершенно разные направления моих интересов потом, когда я всматриваюсь в отдельную фотографию или в портфолио, начинают выстраиваться в единую сеть. И есть место всему: и математике, и архитектуре (я же архитектор по первому своему образованию), истории искусства, технологии фотографии, истории общества (вот ее видеть в фотографии я училась у наших западных коллег, – в российском искусствознании, во всяком случае, в годы моей учебы, искусство было как будто замкнуто в башню из слоновой кости, а революция, на фоне которой оно появилось, или период войны или репрессий и проч. было тем, что скороговоркой вместе с решениями съезда партии в начале текста промелькивало, а потом всё было только про формальный анализ, а он есть далеко не всё).

— Вопрос который невозможно не задать – какова судьба ФотоВизы и когда нам ждать новой биеннале, при каких условиях?

Есть АРГУС, сейчас любимый проект команды PhotoVisa (надеюсь, коллеги со мной согласятся). На этот год у нас планы с онлайн программой фестиваля в виде лекций и встреч, – как те, что мы научились делать в пандемию. В этом году мы возвращаемся и выставками, осенью. Насколько большим будет фестиваль по-четным годам – посмотрим.

— Ваши рекомендации по книгам и тому что смотреть, слушать – будут особо ценны. 

«Воспитание машин» Сергея Шумского о воспитании нейросетей (это важно для всех, кто начинает экспериментировать с ИИ в своих работах); «Жизнь – сапожок не парный» Тамары Петкевич: мемуары актрисы и театроведа, которая стала профессиональной актрисой… в ГУЛАГе, о том, как невыносимые обстоятельства одних ведут вверх, к свету; Джордж Роули «Принципы китайской живописи» – изящная и умная книжка как понимать другое искусство, а чем фотография не китайская живопись?; я каждый раз смотрю выборку коллег и свою собственную книжку года по фотографии на Lens Culture. Из того, что выходило в этом году о русской фотографии – книга Аглаи Глебовой «Александр Родченко. Фотография в сталинскую эпоху» – замечательная глубокая и умная книжка о фотографии в контексте времени и обстоятельств, пока, к сожалению, только на английском. Из вышедшего в России – Дон Адес на русском языке, его монография «Фотомонтаж»; книга Валерия Вальрана о фотографах послевоенного периода – до конца ХХ века – продолжение очень важной работы, которую делали Валерий Стигнеев для советской фотографии и Анатолий Попов для дореволюционной фотографии в России. 

Слушайте Баха. 

Смотрите оригиналы живописи и хорошую архитектуру, они есть в каждом городе. И пусть у Вас дома будут подлинники произведений искусства: хорошая графика, фотография, искусство постера – на самом деле, окружать себя живым искусством не так дорого, как кажется, а сил дает очень много.

Беседовала команда Международной биеннале фотографии PhotoVisa.